“Щегол” Донна Тартт: рецензии и отзывы на книгу | ISBN 978-5-17-085448-6
Отпускное чтение решила начать с бестселлера Донны Тартт «Щегол». Это был тот случай, когда купила книгу за красивую обложку, солидную толщину и … не прогадала. Книга просто окутывает с самого начала, затягивает, с трудом вырываешься из повествования в окружающую действительность. Уж не знаю, это достоинство или недостаток книги, но было ощущение, что смотрю очень хороший фильм с множеством спецэффектов в виде запахов, вкусов, дуновений ветра, осязаемых прикосновений, шумов.
Ни одно слово, поступок или чувство персонажей сомнений не вызывает, безоговорочно веришь всему. «Щегла» абсолютно точно стоит прочитать, потому что:
– автор не врет. Порой врут главные герои, но тебе понятно, почему они так делают, и их поступки (ложь, алкоголизм, воровство и пр.), причины которых скрыты в детстве, непроходимом одиночестве, отчаянии, не вызывают в тебе отвращения. Да, это неправильно, но разве они могли поступить иначе?
– это роман о ребенке.
– роман очень познавательный с точки зрения живописи, истории искусства, архитектуры;
– действие происходит по большей части в Нью-Йорке. Конечно, кому как, но меня этот город очаровывает. Здесь это не царство стеклянно-бетонных джунглей, а город со своей душой, историей, лицом, которые автор раскрывает с помощью архитектуры, мелких деталей и личных переживаний героев, связанных с разными уголками мегаполиса.
В общем, не стоит пугаться внушительного объема романа (800 страниц это вам не шутки) – у Донны Тартт нет многостраничных моралей (да и коротких тоже нет), нет нудных лирических отступлений, детали вписываются в контекст происходящего, не вызывая вздохов в стиле «Да сколько можно уже об этом говорить!». Читатель и так окунется в размышления. А подумать есть над чем: плохой ли я человек? Виноват(а) ли в том, что происходит вокруг меня? Всегда ли плохое это действительно плохо?.
“Щегол”, Донна Тартт | Журнал Ярмарки Мастеров
“Гвоздик, за который зацепится твоя судьба”.
На выходных мы вновь обсуждали тему, которая неизменно вызывает интерес и желание добраться до сути, – книги и их влияние на сознание, характер людей. Как часто в юности многие книги поражают до глубины души, буквально переворачивают все мироощущение – и как редко это случается в более старшем возрасте… Мне думается, что для молодого человека знакомство с миром литературы начинается с узкого туннеля, и туннель этот постепенно расширяется, выводя в огромное пространство, где количество книг в принципе имеет предел, но для этого конкретного человека по сути бесконечно. Начало этого пути сочетается с малым жизненным опытом, с некой душевной чистотой (сродни чистому листу) – и многие, очень многие произведения оставляют чёткий след в памяти и сознании на всю жизнь. Взрослому человеку найти значимую книгу намного сложнее по целому ряду причин – начиная от банального недостатка времени на чтение и отсутствия возможности нырнуть в книгу с головой и заканчивая теми многочисленными следами прожитого и пережитого опыта, уже избороздившими его сознание.
И все же встречаются книги, способные превозмочь силу внешних обстоятельств и на какое-то время стереть наше существование в реальном мире, перенеся его в свой внутренний, книжный мир. Такие книги зачастую неоднозначны и вызывают немало споров (что, собственно, и демонстрирует разнообразие человеческого опыта), их хочется обдумывать, о них хочется говорить. Их хочется перечитывать. За последнее время мне встретилась лишь одна такая сильная книга, о ней я и хочу сегодня рассказать.
Донна Тартт – “Щегол” (The Goldfinch)
Мое знакомство с творчеством Донны Тартт состоялось года два тому назад: я взялась читать ее роман “Тайная история” и он настолько мне понравился, что на новогодних праздниках в Библио-Глобусе мы купили именно эту книгу. Я читала ее каждый день, читала долго. Эта книга не то чтобы увлекла меня – она меня очаровала. Мир студентов, которые занимаются интересующими их проблемами с удовольствием и некоторой артистической безалаберностью, обладает для меня неизъяснимой притягательностью.
А после “Тайной истории” случился “Щегол”.
У Донны Тартт богатое литературное прошлое – первое стихотворение она написала в 5 лет, а первая публикация состоялась, когда ей было всего 13. После окончания Беннингтонского колледжа по отделению классической филологии Донна Тартт взялась за серьезную литературу. Ее романы выходили раз в десятилетие: 1992 год – “Тайная история”, 2002 год – “Маленький друг”, 2013 год – “Щегол”. Именно “Щегол” и принес Тартт Пулитцеровскую премию за художественную книгу в 2014 году. На мой взгляд, это совсем не удивительно: за 10 лет написания романа Тартт настолько сжилась со своими персонажами, настолько прочувствовала каждое слово, каждую фразу, что из ее романа невозможно вычеркнуть ни главу, ни абзац, ни предложение. Все эти элементы собираются в единую картину, которая выходит настолько правдоподобной, что временами становится страшно.
Кажется, что жанровую принадлежность “Щегла” определить несложно – формально это детектив. Взрыв в музее уносит жизнь мамы Теодора, идеально прекрасной женщины, оставляя его с посттравматическим синдромом и уникальной картиной Карела Фабрициуса, написанной в 1654 (сам художник погиб при взрыве пороховых складов в бельгийском Дельфте). Это тот самый щегол – с желтой грудкой, прикованный к жердочке цепью. Украденная по случайности и неловко припрятанная картина в жизни полусироты Тео (его выпивоха-отец появляется, как чертик из табакерки) становится единственной константой в жизни, деталью, связывающей Тео с реальностью («Она была мне опорой и оправданием, поддержкой и сутью»). Он хранит ее и трясется над ней даже в минуты алкогольно-наркотического опьянения, она придает ему силы жить дальше, становясь одновременно его проклятием и угрозой его безопасности; она теряется, находится и – снова теряется, и снова находится… Однако при всей детективной увлекательности в “Щегле” очень ярко проявляется прием жанровой матрешки – в нем сочетается несколько потенциальных романов разного рода.
Не буду скрывать – некоторые моменты мне было очень тяжело читать. Наверное, труднее всего дались первые страницы, отведенные взрыву в музее, неожиданной и мгновенной гибели людей и произведений искусства – и оглушенному Тео, который добирается домой и ждет, что мама вот-вот вернется. Затем в романе вся грязь неустроенного человеческого существования поднимается на поверхность: алкоголь, наркотики, мат (угадайте, благодаря кому? беспризорному сыну русского эмигранта Борису, эдакому диккенсовскому Ловкому Плуту). Бесприютные скитания, одиночество, предательство, недосягаемость любимой девушки. Когда кажется, что ниже падать уже некуда, – все становится еще хуже. Однако как бы низко ни падал Тео, в какую бы тупиковую ситуацию он не попадал – в какой-то момент жизнь преподносит ему утешение.
.. а потом мои объяснения закончились. И мне стало даже как-то обидно: я в тебя верила, все оправдывала, а ты… такой плохой оказался. И вдруг читаю: “Я пишу не по памяти: тот блокнот, что тогда, еще очень давно, мне дал мой учитель английского, был первым из многих, началом беспорядочной привычки, с тринадцати лет и, похоже, на всю жизнь, я начал с церемонных и в то же время на удивление откровенных писем к маме: долгих, отчаянных писем тоскующего по дому ребенка, которые были написаны так, будто мама была жива и с нетерпением ждала от меня вестей”. И понимаю, что да – все мы слабы, но тем не менее нам в любых обстоятельствах достаёт мужества жить той жизнью, которая досталась.
“Даже если нам здесь не всегда так уж весело, все равно стоит окунуться поглубже, отыскать брод, переплыть эту сточную канаву, с открытыми глазами, с открытым сердцем”.
Щегол – Тартт Донна » Онлайн библиотека книг читать онлайн бесплатно и полностью
Донна Тартт
Щегол
© Тау, Ltd. 2013
© А. Завозова, перевод на русский язык, 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Издательство CORPUS ®
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)
Таких книг, как “Щегол”, за десять лет появляется штук пять, не больше. Она написана и с умом, и с душой. Донна Тартт представила публике блистательный роман.
СТИВЕН КИНГ
Освободите на полке с книгами о любимых картинах место для шедевра Донны Тартт о крохотном шедевре Карела Фабрициуса.
The Washington Post
В случае “Щегла” речь идет не просто о воскрешении сюжетного романа, но об одной из его когда-то популярных форм: это так называемый воспитательный роман, вернее, его сплав с авантюрным.
АЛЕКСЕЙ ЦВЕТКОВ
Часть I
Абсурд не освобождает, он сковывает.
АЛЬБЕР КАМЮ
Глава первая
Мальчик с черепом
1
Тогда в Амстердаме мне впервые за много лет приснилась мама. Уже больше недели я безвылазно сидел в отеле, боясь позвонить кому-нибудь или выйти из номера, и сердце у меня трепыхалось и подпрыгивало от самых невинных звуков: звяканья лифта, дребезжания тележки с бутылочками для минибара, и даже колокольный звон, доносившийся из церкви Крейтберг и с башни Вестерторен, звучал мрачным лязганьем, возвещая, будто в сказке, о грядущей погибели. Днем я сидел на кровати, изо всех сил пытаясь разобрать хоть что-то в голландских новостях по телевизору (бесполезно, ведь по-голландски я не знал ни слова), а затем сдавался, садился к окну и, кутаясь в наброшенное на плечи пальто из верблюжьей шерсти, часами глядел на канал: я уезжал из Нью-Йорка в спешке, и вещи, которые я привез с собой, не спасали от холода даже в помещении.
За окном все было исполнено движения и смеха. Было Рождество, мосты через каналы по вечерам посверкивали огоньками, громыхали по булыжным мостовым велосипеды с привязанными к багажникам елками, которые везли румяные damen en heren [1] в развевающихся на ледяном ветру шарфах. Ближе к вечеру любительский оркестр заводил рождественские песенки, которые, хрупко побрякивая, повисали в зимнем воздухе.
Всюду подносы с остатками еды, слишком много сигарет, теплая водка из дьюти-фри. За эти беспокойные дни, проведенные взаперти, я изучил каждый сантиметр своей комнаты, как узник камеру. В Амстердаме я был впервые, города почти не видел, но сама унылая, сквозняковая бессолнечная красота номера остро отдавала Северной Европой – миниатюрная модель Нидерландов, где беленые стены и протестантская прямота мешались с цветастой роскошью, завезенной сюда с Востока торговыми судами. Непростительно много времени я провел, разглядывая пару крохотных картинок маслом, висевших над бюро: на одной крестьяне катались возле церкви на коньках по затянутому льдом пруду, на другой неспокойное зимнее море подбрасывало лодку – картинки для декора, ничего особенного, но я изучал их так, будто в них был зашифрован ключ к самым сокровенным таинствам старых фламандских мастеров.
За окном ледяная крупа барабанила по подоконнику и присыпала канал, и хотя занавеси были парчовыми, а ковер мягким, зимний свет нес в себе зябкие ноты 1943 года, года нужды и лишений, слабого чая без сахара и сна на голодный желудок.
Рано утром, пока не рассвело, пока не вышел на работу весь персонал и в холле только начинали появляться люди, я спускался вниз за газетами. Служащие отеля двигались и разговаривали еле слышно, скользили по мне прохладными взглядами, будто бы и не замечали американца из двадцать седьмого, который днем не высовывался из номера, а я все убеждал себя, что ночной портье (темный костюм, стрижка ежиком и очки в роговой оправе) в случае чего не будет поднимать шума и уж точно постарается избежать неприятностей.
В “Геральд Трибьюн” о передряге, в которую я попал, не было ни слова, зато эта история была в каждой голландской газете: плотные столбцы иностранного текста мучительно прыгали перед глазами, но оставались за пределами моего понимания. Onopgeloste moord.
Onbekende [2]. Я поднялся наверх, залез обратно в кровать (не снимая одежды, ведь в комнате было так холодно) и разложил газеты по покрывалу: фотографии полицейских машин, оцепленное лентами место преступления, невозможно было разобрать даже подписи к фото, и, хотя имени моего вроде бы нигде не было, никак нельзя было понять, есть ли в газетах описание моей внешности или пока они не обнародовали эту информацию.
Комната. Батарея. Een Amerikaan met een strafblad [3]. Оливково-зеленая вода канала.
Из-за того что я мерз, болел и чаще всего не знал, куда себя деть (я и книжку не догадался захватить, не только теплую одежду), большую часть дня я проводил в постели. Ночь, казалось, наступала после полудня.
То и дело – под хруст разбросанных вокруг газет – я засыпал и просыпался, и сны мои по большей части были пропитаны той же бесформенной тревогой, которой кровоточило мое бодрствование: залы суда, лопнувший на взлетной полосе чемодан, моя одежда повсюду и бесконечные коридоры в аэропортах, по которым я бегу на самолет, зная, что никогда на него не успею.
Из-за лихорадки мои сны были странными и до невероятного реальными, и я бился в поту, не зная, какое теперь время суток, но в ту, последнюю, в самую ужасную ночь я увидел во сне маму: быстрое, загадочное видение, будто визит с того света. Я был в магазине Хоби – если совсем точно, в каком-то призрачном пространстве сна, похожем на схематичный набросок магазина, – когда она внезапно возникла позади меня и я увидел ее отражение в зеркале. При виде нее я оцепенел от счастья, это была она, до самой крошечной черточки, до россыпи веснушек; она мне улыбалась, она стала еще красивее, но не старше – черные волосы, забавно вывернутые кверху уголки рта – будто и не сон вовсе, а сущность, которая заполнила всю комнату собственной силой, своей ожившей инаковостью. И, хотя этого мне хотелось больше всего на свете, я знал, что обернуться и взглянуть на нее – значит нарушить все законы ее мира и моего, только так она могла прийти ко мне, и на долгое мгновение наши взгляды встретились в зеркале, но едва мне показалось, что она вот-вот заговорит – со смесью удивления, любви, отчаяния, – как между нами заклубился дым и я проснулся.
2
Все сложилось бы куда лучше, останься она жива. Но так уж вышло, что она умерла, когда я был еще подростком, и, хотя в том, что произошло со мной после этого, виноват только я, все же, потеряв ее, я потерял и всякий ориентир, который мог бы вывести меня в какую-то более счастливую, более людную, более нормальную жизнь.
Ее смерть стала разделительной чертой: До и После. Спустя столько лет, конечно, это звучит как-то совсем мрачно, но так, как она, меня больше никто не любил.
В ее обществе все оживало, она излучала колдовской театральный свет, так что смотреть на мир ее глазами означало видеть его куда ярче обычного: помню, как мы с ней ужинали в итальянском ресторанчике в Гринич-Виллидж за пару недель до ее смерти и как она ухватила меня за рукав, когда из кухни вдруг вынесли почти что до боли прекрасный праздничный торт с зажженными свечами, как на темном потолке дрожал слабый круг света и как потом торт поставили сиять в центре семейного торжества, как он расцветил лицо старушки и вокруг засверкали улыбки, а официанты отошли назад, сложив руки за спины – самый обычный праздничный ужин в честь дня рождения, на который можно наткнуться в любом недорогом ресторане в даунтауне, который я бы и не запомнил вовсе, не умри она вскоре, но после ее смерти я снова и снова вспоминал его и, наверное, буду вспоминать всю жизнь: кружок свечного света, живая картинка повседневного обычного счастья, которое я потерял вместе с ней.
Книга Щегол – читать онлайн
Донна Тартт
Щегол
© Тау, Ltd. 2013
© А. Завозова, перевод на русский язык, 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Издательство CORPUS ®
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Таких книг, как “Щегол”, за десять лет появляется штук пять, не больше. Она написана и с умом, и с душой. Донна Тартт представила публике блистательный роман.
СТИВЕН КИНГ
Освободите на полке с книгами о любимых картинах место для шедевра Донны Тартт о крохотном шедевре Карела Фабрициуса.
The Washington Post
В случае “Щегла” речь идет не просто о воскрешении сюжетного романа, но об одной из его когда-то популярных форм: это так называемый воспитательный роман, вернее, его сплав с авантюрным.
АЛЕКСЕЙ ЦВЕТКОВ
Часть I
Абсурд не освобождает, он сковывает.
АЛЬБЕР КАМЮ
Глава первая
Мальчик с черепом
1
Тогда в Амстердаме мне впервые за много лет приснилась мама. Уже больше недели я безвылазно сидел в отеле, боясь позвонить кому-нибудь или выйти из номера, и сердце у меня трепыхалось и подпрыгивало от самых невинных звуков: звяканья лифта, дребезжания тележки с бутылочками для минибара, и даже колокольный звон, доносившийся из церкви Крейтберг и с башни Вестерторен, звучал мрачным лязганьем, возвещая, будто в сказке, о грядущей погибели. Днем я сидел на кровати, изо всех сил пытаясь разобрать хоть что-то в голландских новостях по телевизору (бесполезно, ведь по-голландски я не знал ни слова), а затем сдавался, садился к окну и, кутаясь в наброшенное на плечи пальто из верблюжьей шерсти, часами глядел на канал: я уезжал из Нью-Йорка в спешке, и вещи, которые я привез с собой, не спасали от холода даже в помещении.
За окном все было исполнено движения и смеха.
Было Рождество, мосты через каналы по вечерам посверкивали огоньками, громыхали по булыжным мостовым велосипеды с привязанными к багажникам елками, которые везли румяные damen en heren[1] в развевающихся на ледяном ветру шарфах. Ближе к вечеру любительский оркестр заводил рождественские песенки, которые, хрупко побрякивая, повисали в зимнем воздухе.
Всюду подносы с остатками еды, слишком много сигарет, теплая водка из дьюти-фри. За эти беспокойные дни, проведенные взаперти, я изучил каждый сантиметр своей комнаты, как узник камеру. В Амстердаме я был впервые, города почти не видел, но сама унылая, сквозняковая бессолнечная красота номера остро отдавала Северной Европой – миниатюрная модель Нидерландов, где беленые стены и протестантская прямота мешались с цветастой роскошью, завезенной сюда с Востока торговыми судами. Непростительно много времени я провел, разглядывая пару крохотных картинок маслом, висевших над бюро: на одной крестьяне катались возле церкви на коньках по затянутому льдом пруду, на другой неспокойное зимнее море подбрасывало лодку – картинки для декора, ничего особенного, но я изучал их так, будто в них был зашифрован ключ к самым сокровенным таинствам старых фламандских мастеров.
За окном ледяная крупа барабанила по подоконнику и присыпала канал, и хотя занавеси были парчовыми, а ковер мягким, зимний свет нес в себе зябкие ноты 1943 года, года нужды и лишений, слабого чая без сахара и сна на голодный желудок.
Рано утром, пока не рассвело, пока не вышел на работу весь персонал и в холле только начинали появляться люди, я спускался вниз за газетами. Служащие отеля двигались и разговаривали еле слышно, скользили по мне прохладными взглядами, будто бы и не замечали американца из двадцать седьмого, который днем не высовывался из номера, а я все убеждал себя, что ночной портье (темный костюм, стрижка ежиком и очки в роговой оправе) в случае чего не будет поднимать шума и уж точно постарается избежать неприятностей.
В “Геральд Трибьюн” о передряге, в которую я попал, не было ни слова, зато эта история была в каждой голландской газете: плотные столбцы иностранного текста мучительно прыгали перед глазами, но оставались за пределами моего понимания. Onopgeloste moord.
Onbekende[2]. Я поднялся наверх, залез обратно в кровать (не снимая одежды, ведь в комнате было так холодно) и разложил газеты по покрывалу: фотографии полицейских машин, оцепленное лентами место преступления, невозможно было разобрать даже подписи к фото, и, хотя имени моего вроде бы нигде не было, никак нельзя было понять, есть ли в газетах описание моей внешности или пока они не обнародовали эту информацию.
Комната. Батарея. Een Amerikaan met een strafblad[3]. Оливково-зеленая вода канала.
Из-за того что я мерз, болел и чаще всего не знал, куда себя деть (я и книжку не догадался захватить, не только теплую одежду), большую часть дня я проводил в постели. Ночь, казалось, наступала после полудня.
То и дело – под хруст разбросанных вокруг газет – я засыпал и просыпался, и сны мои по большей части были пропитаны той же бесформенной тревогой, которой кровоточило мое бодрствование: залы суда, лопнувший на взлетной полосе чемодан, моя одежда повсюду и бесконечные коридоры в аэропортах, по которым я бегу на самолет, зная, что никогда на него не успею.
Из-за лихорадки мои сны были странными и до невероятного реальными, и я бился в поту, не зная, какое теперь время суток, но в ту, последнюю, в самую ужасную ночь я увидел во сне маму: быстрое, загадочное видение, будто визит с того света. Я был в магазине Хоби – если совсем точно, в каком-то призрачном пространстве сна, похожем на схематичный набросок магазина, – когда она внезапно возникла позади меня и я увидел ее отражение в зеркале. При виде нее я оцепенел от счастья, это была она, до самой крошечной черточки, до россыпи веснушек; она мне улыбалась, она стала еще красивее, но не старше – черные волосы, забавно вывернутые кверху уголки рта – будто и не сон вовсе, а сущность, которая заполнила всю комнату собственной силой, своей ожившей инаковостью. И, хотя этого мне хотелось больше всего на свете, я знал, что обернуться и взглянуть на нее – значит нарушить все законы ее мира и моего, только так она могла прийти ко мне, и на долгое мгновение наши взгляды встретились в зеркале, но едва мне показалось, что она вот-вот заговорит – со смесью удивления, любви, отчаяния, – как между нами заклубился дым и я проснулся.
2
Все сложилось бы куда лучше, останься она жива. Но так уж вышло, что она умерла, когда я был еще подростком, и, хотя в том, что произошло со мной после этого, виноват только я, все же, потеряв ее, я потерял и всякий ориентир, который мог бы вывести меня в какую-то более счастливую, более людную, более нормальную жизнь.
Ее смерть стала разделительной чертой: До и После. Спустя столько лет, конечно, это звучит как-то совсем мрачно, но так, как она, меня больше никто не любил.
В ее обществе все оживало, она излучала колдовской театральный свет, так что смотреть на мир ее глазами означало видеть его куда ярче обычного: помню, как мы с ней ужинали в итальянском ресторанчике в Гринич-Виллидж за пару недель до ее смерти и как она ухватила меня за рукав, когда из кухни вдруг вынесли почти что до боли прекрасный праздничный торт с зажженными свечами, как на темном потолке дрожал слабый круг света и как потом торт поставили сиять в центре семейного торжества, как он расцветил лицо старушки и вокруг засверкали улыбки, а официанты отошли назад, сложив руки за спины – самый обычный праздничный ужин в честь дня рождения, на который можно наткнуться в любом недорогом ресторане в даунтауне, который я бы и не запомнил вовсе, не умри она вскоре, но после ее смерти я снова и снова вспоминал его и, наверное, буду вспоминать всю жизнь: кружок свечного света, живая картинка повседневного обычного счастья, которое я потерял вместе с ней.
Перейти на страницу: 123456789101112131415161718192021222324252627282930313233343536373839404142434445464748495051525354555657585960616263646566676869707172737475767778798081828384858687888990919293949596979899100101102103104105106107108109110111112113114115116117118119120121122123124125126127128129130131132133134135136137138139140141142143144145146147148149150151152153154155156157158159160161162163164165166167168169170171172173174175176177178179180181182183184185186187188189190191192193194195196197198199200201202203204
Читать Щегол онлайн (полностью и бесплатно)
Таких книг, как «Щегол», за десять лет появляется штук пять, не больше. Она написана и с умом, и с душой. Донна Тартт представила публике блистательный роман.
Освободите на полке с книгами о любимых картинах место для шедевра Донны Тартт о крохотном шедевре Карела Фабрициуса.
В случае «Щегла» речь идет не просто о воскрешении сюжетного романа, но об одной из его когда-то популярных форм: это так называемый воспитательный роман, вернее, его сплав с авантюрным.
Маме,
Клоду
Часть I
Абсурд не освобождает, он сковывает.
Глава первая
Мальчик с черепом
Тогда в Амстердаме мне впервые за много лет приснилась мама. Уже больше недели я безвылазно сидел в отеле, боясь позвонить кому-нибудь или выйти из номера, и сердце у меня трепыхалось и подпрыгивало от самых невинных звуков: звяканья лифта, дребезжания тележки с бутылочками для минибара, и даже колокольный звон, доносившийся из церкви Крейтберг и с башни Вестерторен, звучал мрачным лязганьем, возвещая, будто в сказке, о грядущей погибели. Днем я сидел на кровати, изо всех сил пытаясь разобрать хоть что-то в голландских новостях по телевизору (бесполезно, ведь по-голландски я не знал ни слова), а затем сдавался, садился к окну и, кутаясь в наброшенное на плечи пальто из верблюжьей шерсти, часами глядел на канал: я уезжал из Нью-Йорка в спешке, и вещи, которые я привез с собой, не спасали от холода даже в помещении.
За окном все было исполнено движения и смеха. Было Рождество, мосты через каналы по вечерам посверкивали огоньками, громыхали по булыжным мостовым велосипеды с привязанными к багажникам елками, которые везли румяные damen en heren в развевающихся на ледяном ветру шарфах. Ближе к вечеру любительский оркестр заводил рождественские песенки, которые, хрупко побрякивая, повисали в зимнем воздухе.
Всюду подносы с остатками еды, слишком много сигарет, теплая водка из дьюти-фри. За эти беспокойные дни, проведенные в
Лондонские полицейские повалили женщину на землю во время акции протеста против изоляции на Трафальгарской площади – RT UK News
Шокирующий момент, когда полицейские жестоко повалили женщину на землю во время акции протеста против ограничений Covid-19 в Лондоне, был снят на камеру, и кадры широко распространяются в Интернете.
Уродливая сцена развернулась, когда демонстранты собрались на Трафальгарской площади в субботу на митинг «Мы не соглашаемся» вопреки руководящим принципам Великобритании в отношении коронавируса.На видео видно, как протестующий стоит на переносном стуле перед прибытием полицейских и вытаскивает стул из-под ее ног.
Женщина, на вид среднего возраста, вовлечена в драку с одним полицейским, когда большой полицейский наносит мощный толчок, от которого она падает на землю. На видеозаписи видно, как женщина, находящаяся в тяжелом состоянии на взлетной полосе, упрекает офицера в толпе.
В воскресенье видео собрало тысячи просмотров в социальных сетях, включая Twitter и Facebook.Несколько тысяч демонстрантов приняли участие в субботней акции протеста на Трафальгарской площади во вторую неделю подряд протестов против изоляции в столице Великобритании.
Мэр Лондона Садик Хан обвиняется в лицемерии за то, что назвал митинг «неприемлемым», несмотря на то, что он поддержал протесты Black Lives Matter в начале этого года.
Также на rt.com «Мы не согласны»: митинг в Лондоне против мер Covid-19 собирает огромные толпы (ФОТО, ВИДЕО)Садик Хан, 6 июня о протесте BLM: «Я поддерживаю вас и разделяю ваши гнев и боль» Садик Хан сегодня о протесте против блокировки: «Это неприемлемо… уходите сейчас ». Один раз снова, одно правило для одних … и другое для других 🤷🏼♂️ https://t.co/GHeE9OBTiy
– Мартин Добни (@MartinDaubney) 26 сентября 2020 г.
Понравилась эта история? Поделись с другом!
Уильям Кэкстон и введение книгопечатания в Лондоне
До второй половины 15 -го века все книги приходилось писать от руки.Раньше использовался пергамент, но к концу 14 – годов бумага стала импортироваться, часть из Генуи, а затем из Франции и региона Рейн. Печатный станок, как полагают, был изобретен в Германии Иоганном Гутенбергом около 1450 года, а к концу века печатные книги стали доступны в Лондоне. В конце 1460-х годов граф Вустер организовал Ганзейский союз на Стилярде – германских торговцев, чья лондонская база была там, где сейчас находится станция Кэннон-стрит, – приобрести для него две печатные библии, а некоторые торговцы начали ввозить для него довольно большие партии. книги в Англию.Примерно в конце 1470-х годов Генри Франкенбург импортировал сотни исторических книг, и Питер Актерс также отправлял такое же количество.
Первым человеком, принесшим полиграфию в Англию, был Уильям Кэкстон. Он родился в Кенте, вероятно, около 1422 года, и в возрасте шестнадцати лет приехал в Лондон, чтобы стать учеником торговца. Затем он переехал в Брюгге, центр торговли шерстью, где в конечном итоге стал дипломатом короля. По просьбе герцогини Бургундской, сестры Эдуарда IV, он перевел Рекуйель историй Троя .
В 1470-х годах Кэкстон провел время в Кельне, где изучил искусство печати. Вернувшись в Брюгге, он основал типографию и в 1474–1475 годах опубликовал свой перевод The Recuyell , первой книги, напечатанной на английском языке.
В 1476 году он вернулся в Англию, чтобы основать типографию. Он поселился в доме под названием Сент-Олбанс на южной стороне Часовни леди Вестминстерского аббатства и арендовал магазин. Дорожка там вела от Старого Дворцового двора к двери южного трансепта, которым пользовались члены Палаты общин по пути на собрания в Дом Капитула.В следующем году он опубликовал первую книгу на английском языке, напечатанную в Англии, Dictes или Sayengis of the Philosophres. Позже он занял дополнительные помещения в аббатстве Алмонри, известном как Красная оседлость.
Какстон не только издавал и печатал книги, но и наладил торговлю теми, которые он импортировал с континента. Хотя он базировался в Вестминстере, многие из его клиентов были торговцами лондонского Сити. Таможенные записи показывают, что только в 1488 году он импортировал более тысячи книг в течение двух месяцев.Помимо Кэкстона, до следующего столетия в Лондоне было очень мало книготорговцев, хотя юридические и образовательные книги были импортированы литовцем Джоном Летту и его партнером Уильямом де Махлиниа.
За свою жизнь Кэкстон опубликовал около ста книг, многие из которых он перевел на английский, используя свои знания французского, латинского и голландского языков. Его самая известная печатная работа – Canterbury Tales Чосера. Печатные книги Кэкстона отличаются своим мастерством и тщательным редактированием.Одна из его ранних популярных публикаций – The Game and Playe of Chess . Поскольку многие из его клиентов принадлежали к среднему классу, опубликованные им работы часто были популярными переводами – «небольшими рассказами и памфлетами» – такими как Reynart the Foxe , в отличие от классических текстов с континента, хотя некоторые из них были большими и роскошными томами.
Какстон также был активным прихожанином в аббатстве и часто проверял церковные отчеты. Он умер около 1491 года и был похоронен в церкви Св.Церковь Маргарет в Вестминстере.
Когда Кэкстон прибыл в Вестминстер со своим печатным станком, он привел с собой своего помощника Яна де Винкина. После смерти Кэкстона де Винкин – более известный как «Винкин де Ворд» – продолжил бизнес, платя за аренду помещения в Вестминстере. В 1500 году он перебрался на запад города, удобно расположенный между Вестминстером, трактирами суда, Сент-Полсом и городом. Магазин Де Винкина в Знаке Солнца на Флит-стрит начал давнюю связь с полиграфией в окрестностях Св.Paul’s, который продолжался на Флит-стрит до конца 20 -го годов.
Выражаем благодарность Урсуле Джеффрис за помощь в проверке фактов и вычитке.
<Вернуться к Кратко: Лондон в период позднего средневековья
Подписаться
Подпишитесь на нашу электронную рассылку, чтобы получать обновления.
. ./ Лондон. Столица Англии
Лондон – столица Англии и Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Сегодня это один из важнейших финансовых и деловых центров мира и один из крупнейших городов мира.
Лондон расположен на реке Темзе, которая подходит для плавания круглый год.
Лондон – космополитичный город. Здесь живут люди разных рас и национальностей, культур и религий.Совершенно естественно, что здесь говорят на более чем 300 разных языках. Сам Лондон и его пригороды составляют Большой Лондон, а его население составляет около 11 миллионов человек. Большой Лондон Территория занимает площадь 1865 квадратных километров и вдвое больше территории Нью-Йорка, хотя его население почти вдвое меньше. Размеры города впечатляют даже тех, кто был осведомлен, что город действительно большой.
Множество достопримечательностей привлекают внимание туристов со всего мира.
Лондон – это международный транспортный узел с пятью международными аэропортами (Хитроу – главный) и большим портом.
Жителей Лондона называют лондонцами .
Некоторые факты из истории Лондона
Лондон – древний город. Он был основан более двадцати веков назад. Когда римляне начали вторжение в страну, это была небольшая деревня.
Римляне построили Лондон, который они назвали Лондиниум .Это был большой и богатый город с чистыми улицами, красивыми дворцами, магазинами и виллами.
Слово «Лондиниум» [lən’di: niəm], вероятно, имеет кельтское происхождение и означает «озерная крепость». Вы можете быть удивлены, почему это озерная крепость, потому что вы знаете, что Лондон стоит на реке, а не на озере. Это правда, но во время прилива в море воды реки Темзы покрывали почти всю территорию, на которой город стоял на большом озере, за исключением высокого холма, который не был залит водой и был выбран местом, где первые крепость была построена.Сначала он был сделан из земли, а затем из камня. Линия, где проходили стены этой крепости, стала границей лондонского Сити.
В настоящее время, когда королева совершает торжественные визиты в город, она останавливается у мемориала Темпл-Бар (раньше это были ворота Темпл-Бар, которые показывали границу города со стороны Вестминстера), чтобы получить право входа от лорд-мэра. Этот мемориал венчают грифоны, охраняющие лондонский Сити.
В V веке римляне покинули Британию, но к британским берегам пришли другие захватчики.Они почти разрушили город, и он оставался в таком плачевном состоянии почти 400 лет. Только в 9 веке саксонские короли начали восстанавливать город. Они начали строительство Вестминстерского аббатства.
В 17 веке Лондон пережил две ужасные трагедии: Великую чуму в 1665 году и Великий пожар в 1666 году.
Великий пожар произошел по неосторожности молодого пекаря, оставившего небольшую связку дров возле очень горячей печи. В средневековом лондонском Сити здания были деревянными.Дома горели, как бумага. За несколько часов этот пожар уничтожил 3000 домов и не менее 97 церквей. К счастью, ветер вскоре утих, а затем пошел сильный дождь. Итак. Лондон был спасен.
В память об этой ужасной катастрофе лондонцы воздвигли памятник. Теперь он называется просто Памятник .
Высота памятника (61,5 метра) равна расстоянию между памятником и пекарней на Пудинг-лейн, где начался пожар.
► «Лондон /» :
► . ()
Насколько хорошо вы знаете столицу Великобритании?
Лондон Вопросы-викторины: насколько хорошо вы знаете Лондон? Узнайте в нашей викторине из 20 вопросов…
1. Как римляне называли Лондон?
- Тибериус
- Лондиниум
- Лондиниус
- Англеус
2.Кто сказал: «Когда человек устал от Лондона, он устал от жизни»?
- Сэмюэл Джонсон
- Сэмюэл Бекет
- Бен Джонсон
- Борис Джонсон
3. Действие какого из этих британских фильмов происходило не в Лондоне?
- Мэри Поппинс
- Notting Hill
- Paddington
- Trainspotting
4. Каково королевское название новой линии метро / поездов Crossrail, которая будет открыта в 2017 году?
- Линия Виктории
- Линия Грузии
- Линия Элизабет
- Линия Тюдора
5.С какой улицы начался Великий лондонский пожар?
- Pudding Lane
- Desert Street
- Afters Avenue
- Cake Crescent
6. Из какого «дворца» BBC впервые транслировала телевизионные изображения?
- Кристал
- Букингем
- Сент-Джеймс
- Александра
7. Какой вокзал фигурирует в песне Kinks?
- Кингс-Кросс
- Ватерлоо
- Клэпхэм Джанкшен
- Юстон
8.Как зовут нынешнего мэра Лондона?
- Борис Джонсон
- Тереза Мэй
- Дэвид Кэмерон
- Садик Хан
9. Сколько раз Лондон принимал (летние) Олимпийские игры?
10. Какой номер был у квартиры Шерлока Холмса на Бейкер-стрит?
11. Посольство какой страны было местом блокады, прекращенной САС в 1981 году.
- Кувейт
- Саудовская Аравия
- Ирак
- Иран
12. Владелец какого государственного поста проживает по адресу Даунинг-стрит, 11?
Премьер-министр.
- Лорд-канцлер
- Первый лорд казначейства
- Министр казначейства
- Канцлер герцогства Ланкастер
13. С какой станции Гарри Поттер успел на поезд Хогвартса на платформе 9 3/4?
- Кингз-Кросс
- Виктория
- Ватерлоо
- Юстон
14.Как называется самое высокое здание Лондона, открытое в 2012 году?
15. В какой стране ежегодно устанавливается рождественская елка на Трафальгарской площади (в качестве благодарности за помощь Великобритании во Второй мировой войне)?
- Швеция
- Финляндия
- Дания
- Норвегия
16. В какой вид спорта играют в Lords?
- Крикет
- Крокет
- Теннис
- Миски
17.Какой музыкант жил у дверей старой лондонской резиденции Генделя?
- Феликс Мендельсон
- Густав Холст
- Джимми Хендрикс
- Эми Уайтхаус
18. Кто из авторов останавливался со своим братом на улице Генриетта 10 в Ковент-Гарден, когда бы то ни было в Лондоне?
- Джейн Остин
- Шарлотта Бронте
- Джордж Элиот
- Мэри Шелли
19. Каков был официальный список погибших в Великом лондонском пожаре?
20.Что из перечисленного не является остановкой лондонского метро?
- Бетнал Грин
- Тернхэм Грин
- Парсонс Грин
- Парк Грин
Ответы
- Londinium
- Samuel Johnson
- Trainspotting
- Elizabeth Line
- Pudding Lane
- Alexandra
- Waterloo
- Sadiq Khan
- 3 14 Chance
- 221B Thence 901 Thence 9014 Thence 901 Осколок
- Норвегия
- Крикет
- Джими Хендрикс
- Джейн Остин
- 6
- Парк Грин